РОССИЯ В ПРОГРАММЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ КУРОСИО

551.465.5 (265.07)(091)

Впервые описана история создания программы Совместного изучения Куросио (1965-1975 гг.), её организационная структура, особенности проведения экспедиционных измерений, научные Симпозиумы, обработка данных и информационное обеспечение. Дан анализ соответствия поставленных задач ресурсам, организационной структуре и результатам. Особое внимание уделено ошибкам и недостаткам в проведении программы в СССР.

«Полностью выяснить связь событий теперь уже нельзя».
Р. Хеннинг.

1. ВВЕДЕНИЕ

Прошло более полувека с начала Программы «Совместного изучения Куросио и прилегающих районов Тихого океана» (CSK). С тех пор многое изменилось и многое забылось. Ушли в лучший мир почти все активные участники той программы, свидетели тех событий.

По решению WESTPAC (преемника CSK) в ближайшие годы последует реинкарнация программы Совместного изучения Куросио. В отличие от CSK, WESTPAC работает на всей западной части Тихого океана (а с 2015 г. — включает в зону исследований уже и Индийский океан).

Логично предположить, что объединение сил и средств учёных разных стран для исследования узкой проблемы может привести к прогрессу в знаниях. Конечно, если будут учтены результаты предыдущей программы. Настало время оценить достижения и ошибки той, первой программы. Анализ итогов и проблем в проведении программы ранее не был сделан. А без этого ошибки в проведении Программы не исправлялись в течение долгого времени. Если тот опыт не учесть, то ошибки могут повториться снова.

Наша Страна тогда называлась СССР и это была развитая страна, хотя и с неразумным перекосом в экономике. Сейчас наша Страна называется РФ, но это — слабое подобие СССР по промышленному производству и с тем же перекосом в сырьевые отрасли. Возможности двух стран для участия в изучении Куросио (большой долговременной региональной программе) тогда и сейчас резко отличаются.

1.1. Исходные возможности. Предшественники. Знание. Международная обстановка.

Советские мореведческие институты к 1965 году (началу программы CSK) не были готовы к масштабным морским исследованиям на Тихом океане.

Для создания нового знания в региональной океанографии необходима определённая структура (институты) и значительное финансирование. В основе структуры — учёные (носители знания), библиотеки (хранилища знаний), архивы обработанных данных. Для производства новых данных нужно иметь специальные суда и соответствующее времени оборудование. Во время CSK это были батометры, термометры, термоглубомеры, нормальная вода, химикаты.

Для полноценного использования данных нужен общий (межведомственный) Центр данных. Для устранения межведомственной разобщённости учёным нужно свободное и регулярное общение (то есть Океанографическое общество). Для быстрой публикации результатов нужен вневедомственный журнал. Дальневосточные институты этих ресурсов (общества, журнала, центра данных)не имели. Их нет и до сих пор.

Чтобы создать на Дальнем Востоке страны мощные исследовательские институты, квалифицированный персонал, специальные суда потребовались многие годы. И к 1965 году создание требуемой для масштабных исследований структуры не было закончено. Например, до конца 70-х на Дальнем Востоке нельзя было защитить диссертацию по океанографии — просто не было нужного количества учёных для создания соответствующего спецсовета. Начатый программой CSK золотой период региональной океанографии закончился с разделом СССР. С того времени и до настоящего опытные специалисты непрерывно покидают Дальний Восток.

Институты

К 1965 году на Дальнем Востоке страны было четыре ведомственных океанографических организации — ДВНИГМИ (Гидрометслужбы), ТИНРО (Минрыбхоз), ГС ТОФ (Мин. обороны), ТО ИОАН (Академия наук).

Научные учреждения Дальнего Востока большую часть жизни работали нестабильно: организации создавались, закрывались и непрерывно сокращались. Так, во время международного полярного года на Тихом океане плодотворно работал ГГИ (ленинградский Государственный гидрологический институт). У него была (с 1931 г.) океанографическая станция в Петропавловске-Камчатском. О результатах работы ГГИ в регионе можно судить по хорошей монографии А.К. Леонова (1960 г.). Но с утратой К.М. Дерюгина (умер в 1938 году) и Морского отдела (передан в новый ГОИН в 1943 году) ГГИ утратил связи с океаном. А камчатская станция была закрыта уже в 1936 г.

Недолгое время до войны (1931–1934 гг.) во Владивостоке проработал основной исследовательский институт Дальнего Востока — Дальгеофизин. Его яркая история заслуживает отдельной статьи.

Долгое время самой мощной морской научной организацией Владивостока был Гидрографический отдел отделения главка Севморпуть. Ему принадлежало не только новейшее экспедиционное судно «Челюскин» (7000 т), но и несколько других судов, менее знаменитых, меньших по водоизмещению, но работавших большее время. Однако, после переноса главного интереса государства от северного полюса к южному (в 1957-1958 гг.) главк (и его владивостокское отделение) был закрыт, его обязанности — распределены между другими ведомствами и организациями, а ресурсы — распылены или уничтожены.

После 2МВ резко возросла потребность в океанографических работах на Дальнем Востоке — наша страна вернула часть потерянных ранее тихоокеанских владений. Появилось сразу много объектов, требующих немедленного исследования и изучения: Татарский пролив, пролив Лаперуза, Курильские проливы, южная часть Охотского моря, прибрежные воды Сахалина. Традиционные объекты хозяйственной деятельности — Японское и Охотское моря — также нуждались в мониторинге. Новообразовавшиеся с помощью СССР страны (КНР, Северный Вьетнам, Северная Корея, Индонезия) просили помощи в изучении своих вод.

Нужные в то время для Дальнего Востока ресурсы были использованы для создания в Москве сразу трёх океанографических институтов (ИОАН, МГИ, ГОИН). Четвёртый (ВНИРО) был создан там же в 1934 году.

Слабые попытки правительства переместить их ближе к морям (хотя бы в Ленинград) не удались (Шулейкин, 1972 г.). Когда Правительство всё же перевело один академический институт в Севастополь, то почти все его сотрудники уволились, перевелись в другие организации, но Москву не покинули (Гришин, 2017 г.).

Так что, к началу международной программы дальневосточные мореведческие организации (ДВНИГМИ, ГС ТОФ, ТИНРО, ТО ИОАН) были слабыми.

Логично было бы для участия в программе объединить ресурсов разных институтов. Но ни межведомственной, ни ведомственной концентрации сил и средств для работы по программе в СССР не было.

Положение принципиально не изменилось и во время продолжения программы (1970-1975 гг.) и после. Ведомственная разобщённость в региональной океанографии сохранялась.

Наибольший потенциал для работы по Куросио к 1965 году имел Институт океанологии АН СССР (ИОАН). У него было небольшое отделение (создано в 1960 г.) с хорошей библиотекой и квалифицированным, хотя и небольшим штатом. В отделении работали две харизматические личности — Н.П. Булгаков и В.Ф. Козлов. Но Национальный координатор не привлёк их в Программу.

ИОАН имел собственное судно во Владивостоке с опытными специалистами. Необычно масштабные измерения «Витязя» в дальневосточных морях в 1949-1956 гг. создали базу для познания особенностей их вод. Даже простенькая монография по Японскому морю (Основные черты…, 1961) представила (по сравнению с монографией А.И. Леонова (1960), основанной на довоенных данных) скачок в знании. Но, начиная с МГГ, интересы ИОАН изменились и с 1957 г. «Витязь» преимущественно изучал чужие моря. Московские институты Министерства Рыбной Промышленности (ВНИРО) и Гидрометслужбы (ГОИН) отделений и судов во Владивостоке не имели. Во Владивостоке располагались самостоятельные институты этих ведомств, конкурирующие с московскими. Последний раз ВНИРО появился на Тихом океане в 1949 году (совместная с Зоологическим институтом АН СССР морская экспедиция в водах южного Сахалина и Курильских островов).

В программе CSK ВНИРО участия не принимал. ТИНРО МРХ, в отличие от других мореведческих институтов, имел собственную типографию для печати своего журнала. В нём была лаборатория гидрологии, опытные океанографы (А.И. Румянцев, В.П. Павлычев).

В отличие от ВНИРО, ГОИН стал конкурировать с местным институтом (ДВНИГМИ). Сотрудники ГОИН под руководством Национального Координатора приняли активное участие в работах на новом для себя бассейне. Международные связи дальневосточных научных организаций (даже обмен простой информацией о рейсах) проходили только через ГОИН и А.М. Муромцева. Информационные потоки из Японии не просто разделились, а были совсем перекрыты для ДВНИГМИ. Этот институт, в отличие от ТИНРО и ГС ТОФ, не имел своего представителя на встречах координаторов. База отечественных данных по программе CSK была создана далеко от места производства данных, но близко к ГОИН (в Обнинске). Поддержка Национального координатора позволила московскому институту провести обработку данных судов ДВНИГМИ, создать комплект карт и издать монографию по Куросио. Но это же затормозило участие учёных ДВНИГМИ в программе. Институт в то время не имел своего журнала, типографии и хорошей библиотеки. В библиотеку ДВНИГМИ (одного из основных производителей работ по программе) не поступали никакие иностранные журналы. Даже широко распространяемые публикации центра данных Куросио (Data Report of CSK, CSK Letters, Proceedings of CSK symposia) до ДВНИГМИ не доходили. Это ограничивало возможности сотрудников института.

В указанный период в ДВНИГМИ работал замечательный организатор, опытный специалист по региональной океанографии Г.М. Бирюлин. К сожалению, его опыт не был востребован в Национальным координатором.

В то время и Гидрографическая служба обладала квалифицированными гидрографами с большим опытом работы, была обеспечена хорошо оборудованными специальными судами. У ГС ТОФ также был прекрасный архив. Кроме японского оборудования ей достались журналы, архивы и данные наблюдений всех японских станций из Рёдзюна, Гензана, Сейсина, Торо, Маоки и Отомари. Другим владивостокским институтам эти архивы (а также многочисленные экземпляры японских журналов) были недоступны. Вместо передачи лишних копий журналов гражданским институтам, они были уничтожены. Интересно, что японские данные 20-летней давности публиковались в «Морском ежегоднике» под грифом (ДСП).

Все советские экспедиции по программе формировались во Владивостоке. Но здесь не производились даже самые простые научные инструменты. Все приборы, оборудование и материалы доставлялись сюда из другой части страны (даже из другой части света). Батометры производились только в Сухуми, нормальная вода — только в Москве. Термометры и глубомеры производились, в основном, в ГДР. Калибровка приборов и инструментов проводились каждым отделом, каждым институтом по — своему. Первое межведомственное руководство по проведению океанографических работ появилось в СССР только в 1967 году.

Ни в одном ведомстве СССР не был создан институт для долговременного изучения Куросио (как в Севастополе был создан Институт биологии южных морей). Ни в одном институте не были созданы отделы или лаборатории для долговременного изучения океанографии Куросио.

1.1. Предшественники

У Программы Совместного изучения Куросио были предшественники. Наиболее важный среди них — Тихоокеанская научная ассоциация — создана в 1920 году. После первого её посещения советской делегацией (Токио, 1926 год) в Академии наук СССР был создан постоянно действующий Тихоокеанский комитет. При небольшом (12 человек) штате комитет был разделён на 4 секции — океанографическую, геологическую, этнологическую и, что важно, местную, Владивостокскую. Кто работал в местной секции, выяснить не удалось. Океанографическая секция должна была координировать ведомства СССР для организации предстоявшего международного исследования вод региона. Прекратилась деятельность Владивостокской секции Тихоокеанского комитета АН СССР при закрытии ДВФ АН ССР ещё до войны (1939 г.) и не возобновилась — после.

В период CSK Тихоокеанская ассоциация была прямым конкурентом первой программы. Так, на симпозиуме CSK 1968 года начальник ГС ТОФ отсутствие в своём докладе рисунков обосновал тем, что они «были представлены на 11 тихоокеанском конгрессе» (1966 года). CSK и Тихоокеанская научная ассоциация даже не согласовывали между собой даты съездов. Так, заключительный симпозиум CSK (после 6-летнего перерыва) и Тихоокеанский конгресс ассоциации (проводился раз в четыре года, и этот, к тому же, — впервые в СССР) были назначены на один (1979) год.

По договорённости с США (на конференции ассоциации 1929 года) воды всей северо-западной части Тихого океана должны были изучать учёные всего двух стран — Японии и СССР. В международный полярный год (1932-1933 гг.) обе страны проводили океанографические съёмки в Японском и Охотском морях. Но эти съёмки не были согласованными и, соответственно, синхронными. Советские океанологи с японскими в международный полярный год и данными не обменивались и совместных конференций не проводили.

Морские владения Японии тогда простирались от Филиппин до Камчатки. Научные (и технические) потенциалы Японии и СССР на Дальнем Востоке после революции резко изменились. У СССР на Тихом океане было только одно специальное судно («Россинанте»), а у Японии — порядка десяти. Япония производила океанографические лебёдки, а СССР — нет (поэтому на первых серийных советских гидрографических судах 1936-1937 гг. постройки их просто не было).

Первый дальневосточный океанограф К.А. Гомоюнов ездил в конце 20-х годов в Японию для закупки самого простого океанографического оборудования и приборов (Данченков, Лобанов, Соколова, 2017).

Международное сотрудничество в океанографии резко улучшилось лишь в 1957-1959 гг., в Международный Геофизический Год (МГГ) и Год Сотрудничества (МГС). Но заметно оно было лишь в европейской части нашей Страны. Большой успех московских мореведческих организаций СССР в МГГ-МГС был обусловлен щедрым бюджетным финансированием (планировалась даже покупка итальянского батискафа). Единственное в стране крупнотоннажное научное судно (НИС «Витязь») принадлежало московскому институту (ИОАН) и планы работ с владивостокскими научными организациями не согласовывало. Для «Витязя» МГГ-МГС стала поворотной программой: с того времени началось финансирование заходов НИС в иностранные порты. В результате этого «Витязь» прекратил изучение холодных вод своих морей и стал изучать тёплые воды чужих.

Важным событием, связанным с МГГ-МГС стало создание (тоже — в Москве) Центра океанографических данных (МЦД-Б). Этот Центр работал, в основном, с данными одного ведомства — Академии наук — и только для международного обмена. Внутри страны всё оставалось по-прежнему, т.е. без координации ведомственных организаций, без их кооперации, без обмена данными.

После Геофизического года была создана международная Океанографическая Комиссия (МОК) ЮНЕСКО. Она способствовала организации программы CSK, её проведению и оценке её итогов. Большую роль в этом сыграли русские функционеры МОК — секретарь (1963-1969 гг.) К.Н. Фёдоров и заместитель секретаря (1969-1977 гг.) О.И. Мамаев.

1.2. Международная обстановка в регионе

Программой изучения Куросио Япония объединила вокруг себя почти все страны региона (кроме северной Кореи и континентального Китая). Объединение научных ресурсов других стран было вынуждено высокой стоимостью экспедиционных исследований и, отчасти, ограничениями работы в прибрежных водах государств. Хотя огромных (200-мильных) экономических зон тогда ещё не было.

После поражения Японии при активном содействии СССР в регионе прошла череда локальных войн, в результате которых образовались новые государства. В некоторых государствах в начале 60-х шла гражданская война. А с началом CSK (1965 г.) началась и война США с ДРВ.

Республика Индонезия была создана в 1950 году, Республика Филиппины — в 1946 г., Республика Корея — в 1948 г., Китайская республика на Тайване — в 1949 г. ДРВ — провозгласила себя государством в 1946 году (а признана была лишь в 1954 году). Отношение новообразованных государств северо-западной части Тихого океана к бывшим метрополиям (особенно к Японии) не располагало к научному сотрудничеству. Некоторые страны региона (Китай, Англия, Франция, США) ещё недавно находились в состоянии войны с Японией, у СССР война с Японией формально продолжается до сих пор. Лишь временным перемирием закончилась (1953) и Корейская война. В некоторых государствах в начале 60-х шла гражданская война. А с началом CSK (1965 г.) началась и война США с ДРВ.

Среди стран региона Япония резко выделялась по промышленному развитию и возможностям морских исследований. Даже потеряв более половины территории, все ресурсы и выплатив большую контрибуцию, Япония смогла восстановиться уже через 15 лет после поражения в войне. Научная инфраструктура других стран региона в 1965 году была ничтожной по сравнению с японской. По количеству мореведческих организаций, по опыту океанографических исследований, по оснащению лабораторий, по эффективности работы межведомственного Океанографического общества, по количеству морских научных журналов Япония была единственным лидером в регионе.

Япония не разделила общие расходы на всех участников, что было бы логично, но добровольно взяла на себя основные финансовые расходы. За счёт японского бюджета были созданы Центр данных Куросио (при Токийском университете), Центр сбора данных о планктоне (при Сингапурском университете). Обрабатывались, печатались и распространялись океанографические данные, были проведены две рабочие встречи Национальных координаторов (1966, 1975 гг.) и три научных симпозиума (1963, 1970, 1979 гг.).

1.3. Исходные знания

До программы отношение европейских океанологов к тёплому течению вокруг Японии было прохладным. Сведения о «Японском течении» были заморожены с довоенного времени и были далеки от реальности. Так, польский академик опубликовал статью (Karwowski, 1963), в которой пытался доказать, что Куросио не существует, а если существует, то не является тёплым течением.

В СССР знания о Японском течении основывались на чужих исследованиях и не были обширными и глубокими. Вот, например, что было опубликовано о начале Куросио в энциклопедии 1937 года (сокращение, термины и грамматика сохранены).

«К. — теплое течение сев. части Тихого океана, во многих отношениях подобное Голъфстрёму. Образуется из Северного Экваториального течения, начиная от о. Формоза. Идет западнее о-вов Рю-Кю. Подходя к Японии, течение разделяется на 2 ветви, омывающие зап. и вост. побережья Японии, из них восточная ветвь — более мощная. Пройдя параллель сев. оконечности Нипона, Японское течение постепенно ослабевает, уклоняется вправо в открытый океан и, начиная отсюда, называется западным дрейфом Японского течения».

Примерно то же самое опубликовано и в Большой советской энциклопедии 1953 года и в географической энциклопедии 1961 года, Ни в одной из справочных публикаций не было схемы течений системы Куросио. Никогда при описании Куросио не упоминались тёплые течения в Японском, в Охотском и Беринговом морях (как будто тёплые течения в отечественных морях никак не связаны с Куросио).

С началом программы CSK отношение к Куросио, к региональной океанографии и к Японии резко изменилось. Изучать Куросио стало модно. Научное сотрудничество с Японией стало обычным.

Учёные почти всех стран региона (а также чиновники и дипломаты) в связи с программой стали по несколько раз за год встречаться лицом к лицу. Учёные молодых государств получили возможность обучения в Японии современным методам в океанографии.

2. ПОДГОТОВКА ПРОГРАММЫ

Сама идея повторить Международный Геофизический Год в Азии возникла у участников региональной конференции по морским наукам в Маниле ещё в 1962 году (Sugawara, 1977). Конференция пришла к пониманию того, что физическая океанография лежит в основе всех исследований рыбного промысла и марикультуры. Даже молодые и небогатые страны для успешного рыболовства должны заниматься физической океанографией.

Осознание этого проходило медленно. Для экономик развивающихся стран, знание распределения биологических ресурсов было важнее знания океанографии. И в ходе программы у некоторых стран произошёл перекос исследований в сторону практических потребностей, то есть уход от основной цели Программы.

Программа была создана и обсуждена на встречах специалистов (экспертов, координаторов) по региональной океанографии. Впервые эксперты из разных стран встретились на симпозиуме в Токио в октябре 1963 года. Затем (до 1975 года) было проведено 10 рабочих встреч экспертов (координаторов).

На симпозиуме два доклада (из семи) сделал Г. Стоммел из Вудс-Холльского океанографического института. В одном из них был предложен план изучения Куросио.

Симпозиум принял проект программы совместного (международного) изучения региона и, после доработки и обсуждения, представил её в МОК ЮНЕСКО.

На 3-й сессии Ассамблеи МОК ЮНЕСКО (в Париже) предложенная Программа Совместного Изучения Куросио была принята. В работе сессии приняли участие представители семи морских организаций СССР. Не было только представителей организаций Владивостока, которые должны были проводить исследования по Программе.

2.1. Границы, сроки, цели и задачи

До начала работ по программе были чётко определены границы исследуемой области, сроки работ и основные задачи. Все они были изменены в ходе выполнения программы.

Исследуемая область в решении Ассамблеи МОК ЮНЕСКО 1964 года была ограничена на севере 43° с.ш., на востоке — 160° в.д. На юге измерения планировались до 20° с.ш. и только у филиппинских островов, где проходит ветвь западного пограничного течения — до 5° с.ш.

Границы области исследования многократно и значительно изменялись в интересах стран-участниц. И это логично: все страны были заинтересованы в исследовании вод только у своих берегов. Даже США, проводившие экспедиции вдали от своего континента, делали измерения, в основном, вокруг своих тихоокеанских владений. Исключением был СССР, который по программе изучал только чужие воды, а своими интересами пренебрегал. Так, совсем не изучались тёплые течения (ветви Куросио) у берегов СССР. В пределах вод СССР находятся несколько таких течений. Если бы граница области исследований по Программе была отодвинута до 47° с.ш., то можно было бы проследить отепляющее действие Цусимского течения в Татарском проливе. Если бы граница области была отодвинута до 50° с.ш. то можно было бы изучать проникновение тёплых вод в юго-восточную часть Охотского моря. Но даже при первоначально заданной (43° с.ш.) границе можно было бы изучать ветви субтропического течения в заливе Петра Великого, пояс тёплых вод от о. Хонсю вдоль 43° с.ш., Субарктический фронт в Японском море. Тогда было бы логично использовать в работах советские исследовательские суда ограниченной мореходности. Прибрежные исследования могли бы резко расширить знания о своих малоизученных водах. Но в комитет CSK от СССР предложения о переносе северной границы области исследований не подавались.

Поэтому и через 15 лет после начала CSK представления о течениях системы Куросио в советских водах остались такими же, как и 50 лет назад.

Зато Япония и США не ограничивались заданными границами области программы. Так, японское НИС «Кофу мару» в 1970 году сделала станции в Охотском море на 47° с.ш., а в 1972 году — вдоль северных берегов Курильских островов. И эти данные вошли в Банк данных Куросио.

В трудах конференции по Куросио 1970 года были опубликованы две американские статьи с исследованиями районов вне области CSK (от 20° ю.ш. до 60° с.ш., и на востоке — до 180° в.д.). В трудах симпозиума 1973 года опубликованы три французских статьи по исследованию вод даже в другом полушарии.

Программа CSK планировалась (совещание в МОК ЮНЕСКО 10-19.6.1964) только на пять лет. Предшественник CSK — Программа МГГ — планировалась на 18 месяцев и была продлена только на год. Программа CSK была продлена сразу на 5 лет (но не все страны согласились с продолжением программы). Фактически программа проработала ещё десять лет (её завершение зафиксировано на 9-й сессии Ассамблеи МОК ЮНЕСКО 30.10.1975). Затем работы по той же сети продолжались ещё несколько лет. И на последнем симпозиуме (в феврале 1979 года) программа была объявлена действующей постоянно (но уже под названием ВЕСТПАК).

Целями программы на все пять лет было изучение трёх разных по размеру и положению географических объектов. А именно: большого моря (Южно-Китайского), разветвлённого течения (Куросио) и небольшого пролива (Лусонского, между китайским островом Тайвань и филиппинским островом Лусон).

Понятно, почему самым важным для изучения было выбрано Южно-Китайское море — на его берегах расположены 7 стран-участниц проекта. Но в 1964 году никто не ожидал, что это море будет местом боевых действий — в тот же год, когда началась программа CSK, началась и агрессия США против ДРВ. Хотя у ДРВ практически не было флота, обстрелы кораблей, гибель моряков и даже потеря эсминца у противников ДРВ были.

В программных документах не было определено понятие «Куросио». В документах программы не было сказано, какие ветви (суб-течения) включает это понятие. Поэтому в научных публикациях встречались расхождения в именованиях течений (например, Курильское течение и Оясио) и в их положении (например, Противотечение Куросио показывалось в разных местах).

При таких целях вне интересов Программы оказались другие плохо исследованные моря (среди них — уникальные Японское и Целебесское) и другие плохо исследованные проливы. Среди последних — пролив Лаперуза, через который проходит тёплое течение Соя. Пролив разделён между Россией и Японией и изучение его вод возможно только как международное.

На время начала программы не было зафиксировано исходное состояние основных знаний по океанографии региона (схемы поверхностных и глубинных течений морей; основные характеристики водных масс Южно-Китайского моря; средние значения переноса вод в проливах по состоянию до 1965 года).

Неожиданно (уже после начала программы) советский Национальный координатор представил («CSK Letters», 1965, 2, с. 8-9) совершенно иное видение задач («основных проблем для изучения») CSK (язык оригинала сохранён):

1) изучать пространственное и временную изменчивость горизонтальной и вертикальной структуры Куросио и прилегающих районов;

2) изучать зоны Субарктического и Субтропического фронтов и влияние фронтальных процессов на формирование и изменчивость вертикальной и горизонтальной структур Куросио и прилегающих районов;

3) изучать тропическую зону, где промежуточные воды поднимаются к поверхности и их связь с процессами, вызванными гидрологической и гидрохимической структурами региона;

4) биологические и рыбные исследования выполняются по спец.программам;

5) изучать структуру и циркуляцию атмосферы в области Куросио и прилегающих районах;

6) изучать рельеф дна моря и геологическую структуру региона.

А после окончания Программы (Куросио и прилегающие районы Тихого океана, 1972) он же написал, что задач (здесь они названы «вопросами») было намного больше и они были иными (язык оригинала сохранён):

1) Изучение вертикальной и горизонтальной структуры течения Куросио и её пространственно-временной изменчивости;

2) Изучение переноса течением тепла, гидрохимических и биологических элементов;

3) Изучение течений в тропических и субтропических широтах;

4) Изучение субполярной и субтропической фронтальных зон и их влияния на океанографическую структуру района Куросио и прилегающих районов океана;

5) Изучение водообмена (* неясно, какого бассейна) с прилегающими морями;

6) Изучение Японского, Восточно-Китайского и Южно-Китайского морей;

7) Изучение продуктивности планктона и нектона в районе Куросио и прилегающих районов;

8) Промысловые исследования в районе Куросио и прилегающих районах;

9) Изучение атмосферных процессов;

10) Геологические и геофизические исследования.

Результаты советского «изучения структуры и циркуляции атмосферы», «изучения атмосферных процессов», «изучения Японского моря» по программе CSK нигде не публиковались. Осталось неясным, как советский представитель намеревался изучать рельеф дна морей, так как геологических отрядов не было на заявленных в Программу советских судах в течении всего периода программы (1965-1975 гг.). Советские суда геологической разведки (Дальморгеология) в программе участия вообще не принимали.

Такие (разные, многочисленные, неконкретные, отличные от первоначально принятых) задачи были в публикациях только одного координатора.

Неконкретные термины («изучение», «исследования») без привязки к срокам, к параметрам, к глубинам, к особенностям означают, что задачи могу быть закончены в любой момент и, одновременно, не закончены никогда.

2.2. Страны — участницы

В разное время в разных работах по программе принимали участие суда, организации, специалисты и средства тринадцати стран. Перечислим их по степени участия: Япония, СССР, США, Китайская Республика (Тайвань), Сингапур, Великобритания (Гонконг), Таиланд, Южная Корея, Южный Вьетнам, Филиппины, Франция (Новая Каледония), Индонезия и Малайзия.

Некоторые приморские страны региона (КНДР, ДРВ, КНР, Камбоджа и Бруней) в Программе не участвовали совсем. В разорённой войной КНДР не хватало даже бумаги и карандашей.

Учёные Вьетнамской республики (Южного Вьетнама) присылали данные о планктоне и участвовали в симпозиумах. Французские учёные из Новой Каледонии приняли участие только в таиландском симпозиуме CSK (1973 года).

Лучше всего оценивать число участвующих в программе стран по совещаниям координаторов. Однако, состав участников известен не по всем их встречам.

На первом симпозиуме CSK (29.10–31.10 1963, Токио) работали делегации восьми стран: Японии, СССР, США, Китайской республики (на Тайване), Гонконга, Корейской республики, Вьетнамской республики и Филиппин. Сингапур, Таиланд, Малайзия и Индонезия своих представителей в Токио не посылали.

На утверждении программы в МОК ЮНЕСКО (Париж, 10-19.6.1964) были представители уже от 11 стран. Лишь Малайзия проигнорировала то совещание.

После начала работы Программы (17.8.1965) там же собрались представители в минимальном (7 сторон) составе: от Великобритании (Гонконг), Южной Кореи, СССР, США, Китайской республики, Филиппин и Японии.

На первом научном симпозиуме (Гонолулу, 29.4-2.5.1968) были представлены 9 стран (из 13): США (28 участников), Японии (9), Китайской республики (5), Таиланда (4), Южной Кореи (3), СССР (3), Сингапура (2), Гонконга (2), Филиппин (1). Были также случайные участники из Италии и Канады. Но, как и ранее, не было никого из Южного Вьетнама, Индонезии и Малайзии.

Следующий научный симпозиум (Токио, 28.9-1.10.1970) должен был завершить заявленную пятилетнюю работу Программы. На этот, завершающий Симпозиум снова не приехали представители Индонезии, Малайзии, Сингапура и Таиланда. Надо полагать, потому, что им нечего было представить.

Формально в 1970 году Программа была закончена. Два активных участника — США и Китайская республика (на Тайване) — не пожелали продолжения программы.

На 9-й сессии ассамблеи МОК ЮНЕСКО) было заявлено (Sugawara, 1977), что «в программе участвуют Франция, Япония, СССР, Гонконг, Индонезия, Корейская республика, Сингапур, Социалистическая Республика Вьетнам, Таиланд, Филиппины».

Провозглашённое участие СРВ и стран Юго-Восточной Азии — ошибочно. Можно понять, почему учёные Северного Вьетнама (ДРВ) не участвовали в Программе. Зато океанографы из Южного Вьетнама (Вьетнамская республика) работали на всех встречах и симпозиумах до 1975 года. Однако на Симпозиум 1979 года никого из них не пригласили, а в документах МОК ЮНЕСКО, посвящённых Программе, их работы оказались приписаны стране, которая никакого участия в программе не принимала.

Аналогичная подмена произошла и по оценке вклада китайских океанографов. После события на Даманском началась масштабная и всесторонняя помощь капиталистических стран коммунистическому Китаю, а КНР была принята в ООН и ЮНЕСКО. В то же время Китайскую республику (на Тайване) из обеих организаций выбросили. Китайская Республика после гражданской войны оказалась ограничена пределами одного острова. Но до того эта же республика всю 2МВ боролась против стран оси (точнее, Японии), была в числе соучредителей ООН и ЮНЕСКО. И её океанографы с самого начала работали по Программе: регулярно измеряли параметры воды вокруг своего острова, обрабатывали и рассылали данные в центры данных Куросио, выступали с докладами на симпозиумах (в 1968 году их докладов было семь). Но у США поменялись приоритеты и на симпозиум 1979 года тайваньских океанографов просто не пригласили… Интересно, что против такого несправедливого и нечестного отношения к коллегам никто из других делегаций не возразил.

Учёные КНР (континентального Китая) в общих измерениях 1964-1978 гг. не участвовали, данных не присылали, симпозиумы не посещали. Стремительное промышленное развитие КНР началось лишь после событий на Даманском (1969 год) и последующего визита в Пекин Р. Никсона (1972 год). К этому времени основные работы по программе CSK уже были закончены. Представители КНР прибыли лишь на переходный (1979 года) симпозиум CSK.

Число участников можно оценить также по странам, поставлявшим данные в общий центр. Океанографические данные в Центр данных Куросио присылали (Nitani, 1970) одиннадцать стран: Япония, СССР, Южная Корея, США, Тайвань, Гонконг, Индонезия, Филиппины, Таиланд, Сингапур и Малайзия. Франция и Южный Вьетнам совсем не прислали океанографических данных. Малайзия (у этой страны тогда ещё не было даже кодового номера) начала присылать их только с 1970 года, а Сингапур — с 1971 года.

2.3. Управление программой

Для руководства программой был создан международный комитет Куросио (местопребывание которого — Токио).

Для связи с международным Комитетом Куросио, с Банком океанографических данных Куросио, с другими Национальными организациями в каждой стране рекомендовалось назначить Национального Координатора, который работал бы только с Программой. В большинстве стран им стал представитель страны в МОК ЮНЕСКО.

В помощь ему обычно назначался один помощник.

Главным Координатором программы был CSK избран её инициатор, директор Японского центра по предотвращению стихийных бедствий К. Вадати. Он же был Национальным Координатором в Японии. Для помощи ему был создан рабочий комитет в составе семи человек: секретаря, четырёх членов и двух советников (М. Уда и Й. Масузава). Помощником Главного Координатора Программы стал гавайский гидробиолог Дж.К. Марр (а после 1970 года — филиппинец И.А. Ронкилло). Одновременно Дж.К. Марр был Национальным Координатором в США. Помощником Дж.К.Марра стал капитан Т.К. Тридвелл из ВМФ США.

Директором центра данных Куросио (в Токио) был назначен гидрограф Х.Нитани.

Работа координаторов была довольно напряжённой и не позволяла совмещать работы, особенно в 1964-1966 гг. Только в 1965 году состоялось четыре их совещания. Потом координаторы встречались, как минимум, дважды в год. Они должны были создать Национальную программу, составлять планы ежегодных экспедиционных работ, согласовывать их с ведомствами и с Комитетом Куросио. Также они должны были представлять в «CSK Letters» краткие отчёты экспедиций, а в Центр данных Куросио и Центр планктона — данные измерений.

В России (СССР) Национальным координатором был назначен А.М. Муромцев, авторитетный учёный, зам.директора ГОИНа по науке. Он был известен своими объёмными монографиями по гидрологии Атлантического, Тихого и Индийского океанов, опубликованными в течение небольшого интервала времени (1958, 1959, 1963 гг.). Объектами упомянутых монографии были океаны. Понятно, что и в публикациях по программе он не опускался до отдельных течений или морей — объектом его работ была вся область CSK. Это сразу ограничивало степень новизны его публикаций и глубину исследований.

Тринадцать лет (1963-1976 гг.) А.М. Муромцев выполнял работу Национального координатора в СССР, одновременно исполняя обязанности заместителя директора института. Кроме того, он непрерывно писал статьи в энциклопедии (им опубликовано около 600 статей в Большую Советскую, Малую Советскую и Географическую энциклопедии). Кроме того, в тот же период он принимал участие в составлении Морского Атласа, Атласа океанов, Атласа Мира и Физико-географического Атласа Мира.

Национальный координатор работал в Москве, а все институты, проводившие измерения, располагались во Владивостоке. И все советские суда, работавшие по программе, базировались во Владивостоке. Телефон в то время работал плохо, факса и электронной почты не было. Обычная почта между этими городами шла не менее восьми дней. Руководить экспедициями из Москвы было трудно.

В результате перегруженности Национального координатора делами, в комитет CSK не поступали планы работ, в «CSK Letters» — рейсовые донесения о советских экспедициях, а данные советских экспедиций поступали в Центр данных Куросио с большим опозданием.

Ситуацию можно было бы изменить уже в 1966 году, при первых признаках перегруженности А.М. Муромцева. Харизматичные учёные и хорошие организаторы во Владивостоке были (А.М. Баталин из ДВГУ, Г.М. Бирюлин из ДВНИГМИ, Н.П. Булгаков из ТО ИОАН СССР), но для работ по Программе они не были востребованы.

Если бы в СССР был организован межведомственный комитет по Программе CSK, то он мог бы избавить А.М. Муромцева хотя бы от части дел. Такой комитет был заблаговременно (за 1,5 года) создан при подготовке к Международному геофизическому году. Тот комитет (при АН СССР) состоял из 29 членов, имел 14 комиссий и постоянно работающее бюро (Гришин, 2017). Естественно, деятельность Межведомственного Комитета по проведению Геофизического года была плодотворной. Похожий межведомственный комитет мог быть создан и для Программы Совместного изучения Куросио. Но межведомственный комитет так и не был создан. Отсутствие межведомственной надстройки сразу же уменьшило уровень работ по Программе.

Общение Национального координатора с ведомствами проводилось посредством встреч с помощниками. Встречи были нерегулярными, а помощниками были самые разные люди, в основном, — начальники гидрографической службы ВМФ.

На симпозиуме 1963 года и на совещании в Маниле в 1964 году помощником советского НК был океанограф ДВНИГМИ К.К. Мусатов (рис. 1).

Кем был в ДВНИГМИ Константин К. Мусатов, авторам долгое время было неясно. Нет ни его публикаций, ни публикаций о нем. Не был он и участником экспедиций ДВНИГМИ. Нет о нём сведений в архивах ДВНИГМИ и ПУГМС. Тайну объяснил недавно изданный биографический справочник (Дальний Восток, 1997): капитан первого ранга К.К. Мусатов командовал Гидрографической службой ТОФ и он лишь представился океанографом ДВНИГМИ.

На рабочей встрече в Париже (1964 г.) компанию А.М. Муромцеву составили другие люди — адмирал А. Рассохо и ихтиолог ИОАН Н.В. Парин. Адмирал А. Рассохо — начальник Гидрографической Службы ВМФ СССР. Вряд ли он исполнял обязанности помощника Национального координатора. Молодой ихтиолог помощником тоже не был, так как появился рядом с Национальным координатором только один раз. Скорее всего, будущий член-корреспондент АН СССР был взят в Париж как переводчик: А.М. Муромцев сам языками не владел. Он обычно требовал от организаторов встреч перевода рабочих документов на русский язык. Из Москвы в Токио он посылал документы на русском языке (что было хорошо для японских переводчиков с русского на японский).

Через три года в Бангкоке, а затем на симпозиумах 1968 и 1970 гг. присутствовали сразу два помощника советского Национального координатора: заведующая лабораторией ТИНРО М.С. Кун и начальник Гидрографической службы ТОФ (теперь — контр — адмирал А.А. Рогоцкий, так как К.К. Мусатов пошёл на повышение), Понятно, что никто из помощников не работал по координации программ разных институтов во Владивостоке. Они работали только по подготовке и проведению экспедиций своих организаций, анализу их результатов, написанию статей, подготовке данных к передаче в Центры данных CSK. То есть, они не были собственно помощниками Национального координатора, как в других странах, они были только представителями своих организаций. В некоторых публикациях так и написано. М.С. Кун названа «координатором ТИНРО в CSK» (Павлычев, Беляев, 1999), М.С. Кун и А.А. Рогоцкий названы «представителями ведомств» (Куросио и прилегающие…, 1972). По таком подходе к помощникам А.А. Рогоцкий был «координатором гидрографической службы Тихоокеанского флота», а А.М. Муромцев — «координатором ГОИН». Отсутствие его помощника от ИОАН означало, таким образом, неучастие ИОАН в программе, а отсутствие координатора от ДВНИГМИ означало такое же неучастие сотрудников ДВНИГМИ.

В то время участие ученых из разных институтов на борту одного судна было редким. Это — нечасто и в наше время. Ведомственная разобщённость сильна сейчас, как и тогда. А координация работы институтов разных ведомств требует большого времени и усилий.

Вместо координации работ по Программе разных ведомственных институтов, заместитель директора ГОИН по науке использовал, в основном, возможности своего института. Его сотрудники под его руководством работали в 9 рейсе НИС «Ю.М. Шокальский» (7.7-20.9.1965). Больше А.М. Муромцев во Владивостоке не был. Все опубликованные материалы и данные CSK поступали из Японии не в ДВНИГМИ, а только в ГОИН (ДВНИГМИ даже не был внесён в лист рассылки публикаций Центра данных Куросио).

Сотрудники ГОИН занимались обработкой и анализом данных наблюдений. Результатом их работы были десятки статей по теме CSK в трудах ГОИН.

Национальным координатором А.М. Муромцев оставался до 1976 года, но после 1970 года он посещал совещания координаторов редко. С 1976 года Национальным Координатором программы в Стране стал директор ДВНИГМИ В.Г. Федорей, а его помощником — новый начальник ГС ТОФ.

В 11 встрече координаторов (Нумеа, 30.6-4.7.1977) СССР представляла эта же пара специалистов — директор ДВНИГМИ и начальник ГС ТОФ (CSK Letters, 1977, N51).

Отчёт А.М. Муромцева о советских работах по CSK в 1963-1970 гг., в 1971-1975 гг. не был опубликован. Его статьи и статьи его сотрудников из ГОИН не содержат сведений о работах, проведённых другими ведомствами.

В 1975 году доклад о прогрессе в изучении структуры вод и динамики Куросио в МОК ЮНЕСКО сделал зав.отделом ИОАН СССР В.Г. Корт. Статьи советских учёных в лекции не цитировались, но к тексту прилагался список основных советских публикаций по Программе. Его нельзя признать объективным: в нём — 11 статей учёных ТИНРО и только одна публикация учёных ГОИН. Советский Национальный координатор А.М. Муромцев в этой лекции совсем не упомянут. И это — несправедливо.

2.4. Плановая сеть океанографических разрезов

На парижском совещании координаторов 1964 года была утверждена предварительная схема разрезов, на которых должны были проводиться измерения основных параметров (температуры и солёности) морской воды — рис. 2. По этим параметрам рассчитывалась плотность и геострофические течения.

Видно, что основные измерения ограничены с юга 20° с.ш.

Самые неудобные (вдали от берегов и от промысловых районов, в северной части региона) разрезы по 147° в.д., 149° в.д., 151° в.д., 153° в.д. обязался делать СССР.

Однако, схема не совсем соответствовала заявленным задачам, к тому же, содержала системные ошибки.

В наибольшей мере сеть станций соответствовала первой задаче («изучение течений системы Куросио»), так как по таким равномерным разрезам можно было бы построить схемы геострофических течений. Вторая задача («океанография Южно-Китайского моря» при такой сети станций не решалась совсем — четырёх разрезов в северной части моря для этого было совершенно недостаточно.

Отсутствие разрезов в Южно-Китайском море легко объяснить вьетнамской войной. Но и во время войны через море шёл обычный маршрут судов в Сингапур. Обязательные попутные океанографические измерения от Лусонского пролива до Сингапура проводили все исследовательские суда ДВНИГМИ, ТИНРО, Гидрографии и Академии наук, идущие на заход или в Индийский океан. Оперативные измерения на этом разрезе были довольно часты (более 20 станций) и глубоки (как минимум, до 500 м). Но эти данные почему-то не отражались в документах программы и не передавались в банк данных Куросио.

Согласовав положение станций и сроки, можно было бы делать частые синхронные измерения и в проливе и в глубоководной котловине без потери судового времени. Тогда количество станций, необходимых для познания океанографии Южно-Китайского моря, возросло бы многократно.

И третья задача программы — "определить водообмен через Лусонский пролив" — могла быть решена при синхронных измерениях советских, японских, тайваньского и филиппинского судов. Но советские станции не были согласованы по времени ни с иностранными, ни с советскими станциями других ведомств.

Синхронности измерений во всей области Куросио не было, судя по картам семи атласов CSK, уже с 1966 года.

Первая системная ошибка изначально предложенной схемы (рис. 2) — положение советских разрезов. Разрезы, выполняемые разными советскими исследовательскими судами чередовались с японскими. Использование таких данных требует не только синхронности, но и приборов одного уровня точности, одних методик работ, а также своевременного обмена данными. Советские разрезы не были компактными (были разбросаны на большом пространстве от 130° в.д. до 155° в.д.) и не были однородными по качеству. При разном качестве данных, при задержке советских данных, при отказе СССР от измерений у Центра данных Куросио сразу же возникали проблемы с обработкой данных, с их анализом и отображением.

Вторая систематическая ошибка схемы — дублирование разрезов и разрывы в их сети. Советские измерения на 130° в.д., 135° в.д. и 138° в.д. дублировали японские измерения, а неисполнение обязательств измерений на разрезе по 147° в.д. уже с 1965 года образовало 180-мильный разрыв в схемах температуры и солёности. Дублирующие измерения обязательны только когда используются разные суда — для согласования точности измерений. Но такое число дублирующих разрезов ничем объяснить и оправдать нельзя.

Третья системная ошибка — неверное сочетание временных и постоянных разрезов. Временные разрезы логично размещать там, где частота измерений наиболее полезна (например, в проливах).

Эти ошибки (даже разрывы в сети разрезов) не были исправлены и в первоначально назначенный период действия программы (1965-1970 гг.) и в добавленные 5 лет и после них. Ни разу не проводились советские измерения согласованные с японскими в Японском море. Не было и полигонных (учащённых по сравнению с базовыми) измерений в проливах, через вихри, меандры, фронты.

А уже в 1966 году А.М. Муромцев сообщил Комитету CSK (без объяснения причин), что в следующем году СССР не будет исполнять запланированные измерения — рис. 3.

Из-за отказов от запланированных работ, этого ежегодное число советских станций по Программе CSK уменьшилось в два раза, а в 1970 г. — уменьшилось ещё в два раза. Учитывая резкое увеличение советского экспедиционного флота и неиспользование потенциала Академии наук СССР и ГС ТОФ, неисполнение принятых обязанностей со стороны СССР было необъяснимо.

После 1970 года Центр данных Куросио не получал данные многих советских экспедиций, выполненных по программе (например, экспедиций ДВНИГМИ — рис. 4). Причина этого неясна.

А возможности организаций СССР по проведению экспедиций возрастали с каждым годом.

2.6. Экспедиционные суда для Программы

Советский Национальный координатор в итоговом обзоре (Куросио и прилегающие районы Тихого океана, 1972) упомянул только шесть экспедиционных судов, принимавших участие в программе в 1965 — 1970 гг.: «Ю.М. Шокальский», «Орлик», «Искатель», «Невельской», «Ульяна Громова», «Витязь». Он почему-то забыл про суда ДВНИГМИ «Академик Ширшов», «Академик Королёв», суда ТИНРО «Учёный» и «Жемчуг», также производивших данные, учтённые (Nitani, 1980) в Центре данных Куросио.

По количеству исследовательских судов в то время (Экспедиционные суда мира, 1966) лидировали США (84 судна водоизмещением более 100 т). У СССР, если верить этому справочнику, экспедиционных судов было вдвое меньше (38). И располагались они не там, где была в них наибольшая потребность, а, в основном, в европейской части страны.

На Тихом океане советских исследовательских судов (как и гидрографических) было непропорционально мало. В Японии специальных исследовательских судов было (22) вдвое меньше, чем в СССР, зато они были равномерно распределены между районами, ведомствами, многочисленными лабораториями и университетами.

Основные экспедиционные измерения по программе CSK были проведены судами ТИНРО и ДВНИГМИ. Академия наук (НИС «Витязь») за десять лет провела только один рейс («Витязь»-38) и то работе по CSK были посвящены лишь несколько дней. Основное время той экспедиции было посвящёно измерению параметров экваториального противотечения (вне области Программы) и промерам.

Гидрографические суда Тихоокеанского флота работали по программе двумя судами («Ульяна Громова и «Невельской) и только первые четыре года. Крупнотоннажные океанографические суда ГС ТОФ «Байкал», «Балхаш» и «Полюс» (6350 т), новые гидрографические суда «Алексей Чириков» и «Фёдор Литке» (3090 т), а также однотипные с «Ульяной Громовой» «Гидростат» и «Олег Кошевой» в Программе участия не принимали.

Следует отметить, что и крупные суда ТИНРО — «Академик Берг» (3870 т), «Профессор Дерюгин» (3870 т), «Радуга» (3050 т) — по Программе почему-то не работали. Все работы этого ведомства по программе CSK проводились малыми (прибрежного плавания) судами «Орлик», «Жемчуг», «Искатель» и «Учёный».

Особенности экспедиций на судах разных ведомств сильно отличались. В таблице 1 приведены некоторые сведения об экспедициях на судах двух ведомств (получить сведения об экспедициях полувековой давности в ТИНРО и в ГС ТОФ оказалось невозможно).

Таблица 1. Характеристики экспедиций разных ведомств в 1966 году.

Стр. 24, табл. 4 и относящийся к ней текст – внутреннее противоречие. Выше и ниже по тексту авторами убедительно показано, что НИС «Витязь» почти не участвовал в СИК, и лишь в малой части одной из своих экспедиций работал по этой программе. Тем удивительнее, что именно данные о «Витязе» даны ими в табл. 4 как пример одного (из 2!) экспедиционных судов, работавших в СИК, а в табл. 5 произведён подробный разбор состава работ СИК на примере именно этого (самого неподходящего) судна. Нужно иметь в виду, что главной задачей «Витязя» в той экспедиции не были океанографические измерения для программы CSK(три разреза), а измерения течений на буйковых станциях в зоне экватора (вне зоны CSK). Потому число станций, нужных для Программы оказалось меньшим, чем число переданных. А почему из 162 произведённых «Шокальским» в зоне CSK станций передано в японский центр только 71, авторам неясно.

Структура экспедиций ИОАН (на примере 38 рейса НИС «Витязь») приведена в табл. 2.

Таблица 2. Научные отряды в 38 рейсе НИС «Витязь».

Число океанографов (совокупно гидрологического, гидрохимического отрядов и отряда течений) составило примерно 25 человек.

В ДВНИГМИ (Гидрометслужба) состав экспедиции формировался совсем по другому: большинство (а в некоторых рейсах — все) участников экспедиции входило в постоянный штат судна (табл. 3).

Таблица 3. Состав отрядов в 9 рейсе НИС «Ю.М. Шокальский».

В колонке «ГМС» приведены специалисты, откомандированные с других судов. Океанографов в этом рейсе всего было около 20 человек, то есть примерно на пятую часть меньше, чем на «Витязе». Но нужно учитывать, что водоизмещение последнего было на треть больше, чем у НИС «Ю.М. Шокальский».

По степени использования судна «Витязь» был выше «Шокальского», хотя в том рейсе и его потенциал не был использован полностью.

На «Ю.М. Шокальском» обычно размещалось 50 членов экспедиции (в одном из рейсов их было 67). Но в девятом рейсе их было на 10 человек меньше обычного. Но обычно в рейсы судов ДВНИГМИ приглашались в рейс специалисты из ДВНИГМИ ПУГМС, отделения ИОАН, студенты с кафедр океанологии ДВГУ и гидрометтехникума.

Стоимость судосуток «Витязя» составляла около 5000 долларов в день, «Ю.М.Шокальского» — вдвое меньше, а турнифовского «Орлика» — в пять раз меньше.

2.7. В связях с заграницей не замечены

Рассматривая возможности СССР нужно учесть особенность научной жизни во Владивостоке в 1965-1970 гг.

Волна московских контактов 1957 года (МГГ и Фестиваль) до закрытого Владивостока не докатилась. Программа CSK впервые после 2 МВ широко предоставила возможности связи соотечественников с иностранцами. Но только — возможность.

Связи с иностранцами считалась порочащими и преступными уже с середины 30-х годов. До того статьи в трудах университета (например, первого дальневосточного океанографа К.А. Гомоюнова) сопровождались аннотациями на французском, а в Известиях Общества Изучения Амурского края были статьи полностью на немецком языке. Но с «упразднением наук» (Дальгеофизин, ГДУ и ДВФ АН СССР были закрыты в 1934-1939 гг., а весь комплекс зданий ТОНС передан флоту) даже цитировать иностранцев стало опасно. Появились «советская геология» и «советская география».

К 1965 году «культ ушёл, но его служители остались». За несанкционированные контакты с иностранцами «органы» закрывали визу (что для океанографа означало запрет на профессию), а в иностранном порт ходить можно было только втроём.

Поэтому совместных с иностранцами статей дальневосточных учёных за все пять лет по теме Куросио не было. Совсем. Совместные статьи японских учёных с американскими есть, а с русскими — нет.

Первый региональный форум по океанографии с участием иностранцев состоялся в 1979 году в Хабаровске (Тихоокеанский научный конгресс). Следующий (советско-японская конференция по океанографии Японского и Охотского морей) прошёл только в 1986г. Он состоялся не во Владивостоке, где находились все океанографические институты, а в Находке. Владивосток оставался закрытым городом с 1952 года до 1991. Ни разу не было попыток использования исследовательских судов для перевоза и проживания советских ученых на симпозиумах CSK в портовых городах (в Токио, Гонолулу или Бангкоке).

3. ПРОВЕДЕНИЕ ПРОГРАММЫ

Сроки проведения советских экспедиционных работ были согласованы с Комитетом CSK не на весь пятилетний срок, а только на первый год. Поэтому сразу же после начала работ начались проблемы.

Национальный координатор от СССР вовремя не прислал в Комитет CSK план на 1966 г. В феврале 1966 года члены Комитета CSK специально приехали в Нагасаки, чтобы, пользуясь случаем (заходом НИС «Витязь»), попросить начальника экспедиции (зам.директора ИОАН СССР В.Г. Корта) воздействовать на советского Национального координатора.

Сами планы экспедиционных работ довольно просты. Они содержат названия судов, координаты станций, дискретность измерений, предварительные даты выполнения измерений, описание приборов и оборудования. Согласование работ с ведомствами также проблем не составляло: на подготовительном этапе были составлены договора с ведомствами и определены ответственные за их исполнение.

Без планов советских экспедиций и японцы не могли подготовиться к своим работам (их желательно проводить синхронно).

Экспедиционные измерения в 1965 году проводились там, где было намечено (рис. 6). За одним исключением. Разрез по 147° в.д. (по плану 1964 года — рис. 2 — отнесённый к СССР) никто не сделал. Этот пробел сохранился и в будущем.

3.1. Количество экспедиций и станций

Измерения в регионе шли не непрерывно, а отдельными съёмками. По данным советских экспедиций, присланным в Центр данных Куросио, выделяются такие съёмки:

лето (июль-август) 1965 года,

зима (февраль-март) 1966 года,

лето (июль-август) 1966 года,

февраль и август 1967 года.

В каждом из этих периодов работало по три советских судна (зимой 1966 г. — четыре). Но уже с зимы 1967 года в работе советских судов начались сбои: по Программе одновременно работало уже не три советских судна, а только два.

В табл. 4 приведены основные сведения о всех экспедициях 1965-1970 гг., данные которых были получены в Центре данных Куросио (Nitani, 1979).

Таблица 4. Число океанографических станций и экспедиций, выполненных разными странами (1965-1970 гг.).

Как видно, основной вклад в производство океанографических данных по программе CSK внесли Япония, СССР и Южная Корея (они работали только у своих берегов).

Среди институтов СССР больше всего океанографических станций произвели сотрудники ТИНРО — табл. 5.

Таблица 5. Число океанографических станций и экспедиций по программе CSK, выполненных разными институтами СССР в 1965-1970 гг.

Особенно заметен вклад ТИНРО был в 1969 — 1970 годах, когда данные ДВНИГМИ и ГС ТОФ в базу Куросио не поступали. Причины такого пропуска неясны. Вряд ли, плановые измерения резко прекратились. А число специальных судов у этих организаций в то время только росло. Возможно, произведённые данные не передавались в Центр данных Куросио намеренно или они были переданы, но не прошли контроль качества. Прошло уже полвека, основные участники программы давно умерли и спросить ответ уже не у кого.

Основными судами СССР, делавшими океанографические станции по Программы в 1965 — 1970 гг., были «Орлик» (ТИНРО) и «Ю.М. Шокальский» (ПУГМС) — табл. 6.

Таблица 6. Число океанографических станций и экспедиций, выполненных разными судами СССР в 1965-1970 гг.

То есть, всего десятью судами за шесть лет по этой программе выполнено 33 экспедиции и 2718 станций. Примерно одна экспедиция и 50 станций на одно судно за два года. Активным такое участие страны в программе CSK назвать нельзя. При имевшемся количестве исследовательских судов съёмки всей области Куросио могли бы легко делать только советские суда. Даже — суда только одного института, что подтвердилось (КИСЗ-80, 1982) съёмками ДВНИГМИ 1980 года (одна их них отражена на рис. 7).

Из-за больших задержек в получении советских данных атласы CSK выходили с большим (обчно — двухлетним) опозданием. И качество советских данных не было однородным (сильно отличалось по ведомствам).

3.2. Качество данных и Центры данных

Программа CSK была первой международной программой по океанографии, в которой большое значение было уделено стандартизации данных, качеству данных и обучению иностранных специалистов.

Экспедиционные данные должны были проходить и первичную обработку и задержанный контроль в той стране, которая провела измерения. Неожиданно для некоторых участников CSK Центр данных Куросио и сам стал оценивать качество присылаемых данных. Оказалось, что для хорошего качества важно использовать одни методы измерений и одни стандарты, независимо от страны и ведомства. До начала Программы CSK Национальные методы производства и обработки океанографических данных не сравнивались и не согласовывались (об этом нет публикаций).

Оказалось, что в СССР не было единого (всесоюзного) руководства по производству океанографических измерений — каждое ведомство имело свои. Интересно, что первое в СССР руководство по проведению океанографических измерений было написано в Дальгеофизине (предшественнике ДВНИГМИ) и опубликовано во Владивостоке (Гомоюнов, Алексеев, 1935).

Но общего Центра океанографических данных во Владивостоке не было. Каждый институт обрабатывал и хранил свои данные отдельно. Не было общего центра океанографических данных и в СССР. Каждое ведомство накапливало свои данные отдельно от других.

Институты и ведомства (с одним исключением) данные не публиковали (не публикуют и до сих пор). Исключением были только данные «Витязя» (опубликованные уже после окончания его активной деятельности).

Зато японское метеорологическое агентство публиковало данные морских измерений (дважды в год). Именно доступность отличала японские данные наблюдений от советских. Не публикуя свои океанографические данные, СССР ограничивал доступ своим же учёным к своим же данным. А без многостороннего анализа наблюдений, в отечественных данных сохранялись системные ошибки (например, в солёности вод Японского моря).

Японский комитет по Куросио организовал специальные курсы для обучения современным методам определения гидрохимических параметров. Через них прошли десятки специалистов из разных страню Но никто из советских специалистов на этих курсах не был.

Центр данных Куросио печатал и широко распространял данные измерений (в том числе и советских ведомств) в течение более 10 лет. Эти публикации назывались «Preliminary Data Report of CSK» (с мая 1966 года), а с 1967 года — «Data Report of CSK». Судя по изменению названия, качество поступающих данных в первые годы работы программы Центр CSK оценивал невысоко.

Если бы не Программа изучения Куросио, то данные советских океанографических измерений 1965-1975 гг. оставались бы недоступными в ведомственных архивах. А опубликованные данные CSK доступны. Правда, только тем, кто получал «Preliminary Data Report of CSK» и «Data Report of CSK». В Москве это — ГОИН и ИОАН. Во Владивостоке — ТИНРО-центр и ГС ТОФ. Тихоокеанское отделение ИОАН СССР) эти издания не получало. Но это отделение получало из Москвы данные японского метеорологического агентства («Results of marine meteorological and oceanographic observations»).

А вот ДВНИГМИ, внёсший большой вклад в изучение течений системы Куросио, не получал ни изданий Комитета Куросио, ни изданий метеорологического агентства Японии.

Это можно объяснить только тем, что Национальный Координатор не подавал его адрес в Комитет по Куросио.

Кроме данных, Центр данных Куросио публиковал краткие рейсовые отчёты и атласы (распределение гидрологических параметров и геострофических течений на отельных горизонтах)

Всего было издано 9 атласов CSK (включая два климатических «Marine Environmental atlas»), 410 (по состоянию на 1976 г.) «Data Reports of CSK» и 52 «CSK Letters».

Публикацией данных и их широким распространением CSK выгодно отличался от дальнейшей программы (WESTPAC) и даже от знаменитой программы CREAMS (Изучения циркуляции вод восточной Азии в 1993-2001 гг.).

3.3. Сроки поставки данных

Советские данные передавались из Владивостока в Токио с задержкой от 2 месяцев и до 22. Особенно долго передавались данные ДВНИГМИ, быстрее всего — данные ТИНРО. К концу программы задержка в передаче данных уменьшилась — табл. 7.

Таблица 7. Задержка в поступлении данных (в месяцах после окончания измерений).

Обработка данных в японском Центре занимала обычно один-два месяца.

3.4. Симпозиумы и публикация результатов

Симпозиумы Совместного изучения Куросио были, пожалуй, единственной возможностью для дальневосточных ученых опубликовать за границей результаты своих исследований. В то время во Владивостоке не было проведено ни одной международной и или отечественной конференции по океанологии. Но и на симпозиумах CSK количество советских участников всегда было минимальным, намного меньшим, чем у других стран. Наше всегда бедное государство не имело достаточных средств для командировок учёных. Но были и другие пути. Например, можно было передавать доклады…Но первый раз это было сделано уже после окончания программы (на симпозиуме 1979 года) — В.Г. Федорей (новый Национальный Координатор в СССР) представил чужой доклад.

Можно было провести один из симпозиумов CSK на территории СССР. Это могло бы сократить значительный (9-летний) промежуток между последними симпозиумами. Это могло бы поднять интерес к региональной океанографии. Проведение симпозиумов всегда было полезно для всех организаторов: они привлекали в программу новых участников. Но Национальный координатор не предлагал провести симпозиум CSK в СССР. Конечно, Владивосток был закрытым для иностранцев городом (открылся лишь в 1991 г.). Но были возможности проведения такого симпозиума в далёкой Москве или в ближних Хабаровске и Находке.

Ни разу для участия или проведения симпозиума не использовались возможности крупнотоннажных комфортабельных судов (типа «Академика Королёва»).

В первом (гонолульском 1968 года симпозиуме, кроме иностранцев, приняли участие 28 американских учёных, во втором (Токио, 1970 г.) — 29 японских учёных, в третьем (Бангкок, 1973 г.) — десятки тайских граждан.

Тайский симпозиум был необычным во многом. Среди 50 участников симпозиума не оказалось никого соседних стран (Индонезии, Малайзии и Сингапура). Зато неожиданно появились учёные Франции (точнее, из Новой Каледонии).

На предварительном симпозиуме (1963 г.) советских докладов не было (даже в трудах симпозиума). То есть не был представлен обзор советских исследований, не были даны и предложения в программу. А уже проведённые к тому времени советские исследования вод региона были достаточно многочисленными и интересными. Например, А.М.Баталин (ДВНИГМИ — ДВГУ) опубликовал серию статей про вихри Куросио, про меандры, про временную изменчивость термических условий. В.А. Бурков и М.Н. Кошляков (ИОАН) написали около десятка статей с анализом измерений течений региона, водных масс и термических фронтов. У В.Б. Штокмана (ИОАН) набралось четыре статьи про тепловой режим Куросио. «Известия ТИНРО» давно публиковали статьи своих сотрудников по оценке гидробиологического состояния вод региона и его продуктивности в связи с океанографическими условиями. Специальные советские исследования проводились с конца 50-х годов в водах Южно-Китайского моря (южного Китая и Северного Вьетнама).

Но зам.директора ГОИН, в основном, опирался на сотрудников своего института. Поэтому большая часть будущих советских публикаций по программе исходила из ГОИН. Советские доклады на первых симпозиумах CSK были единичными. А у представителя гидрографии — скорее тезисами, чем докладами (неструктурированными, малостраничными, без рисунков, графиков и ссылок на публикации).

В первом научном симпозиуме (1968 г.) участвовали только члены административной группы (Координатор и два его помощника). А.М. Муромцев описал поверхностные (зимние и летние) геострофические течения и теплосодержание 2000-метрового слоя всей области CSK, кроме Южно-Китайского моря. В статье (на основе доклада) отсутствовали выводы. Схемы циркуляции поверхностных вод были сильно упрощены сравнительно с известными (японскими) схемами. Их анализ требовал знания японских публикаций, но автор совсем не ссылался на иностранные работы. Противотечение Куросио на схеме ГОИН показано (без нужного комментария) на 8 градусов севернее, чем на схеме М. Уда, построенной по тем же данным, представленной на том же симпозиуме.

Доклад А.А. Рогоцкого (ГС ТОФ) тоже был без соавторов. Он мог бы быть интересным: гидрографические суда ТОФ провели уникальные измерения в Южно-Китайском море. Но — не стал. Начальник, понятно, не обязан включать соавторов и знать особенности региональной океанографии. Но в маленькой (2.5 страницы) статье совсем не было новой информации. Но было пожелание: исследования нужно продолжать.

Только в статье у М.С. Кун из ТИНРО (рис. 8) были соавторы (сразу — пять). Но сложение текстов по океанографии (основная тема) и первичной продукции (небольшая часть) привело к тому, что статью вместо раздела океанографии (где она была бы значимой), задвинули в раздел зоопланктона, где она затерялась среди десятков других.

На итоговом симпозиуме 1970 года (в Токио) доклады Национальных координаторов содержали итоги исследований по странам. Однако не была дана оценка соответствия исходных задач (океанография Южно-Китайского моря, водообмен через Лусонский пролив, изучение течений системы Куросио) и конечных результатов. Было очевидно, что исходные цели не были достигнуты.

От СССР доклады снова были только от НК (А.М. Муромцев) и его ассистентов (А.А. Рогоцкий и М.С. Кун). Доклад НК (Muromtsev, 1972) не был Национальным — в нём не было обзора результатов всех ведомств. В отличие от обзорных докладов других НК, его доклад был посвящён только собственным исследованиям. Доклад создавал впечатление, небольшого вклада советских учёных в Программу. А это было не так: и в «Известиях ТИНРО» и в других журналах и сборниках за пятилетие было опубликовано несколько десятков статей по теме Куросио. Но на международном симпозиуме о них никто не упомянул — анализа советских исследований не было. Первый обзор советских работ по теме сделал М.Н.Корт (ИОАН) на сессии МОК ЮНЕСКО лишь через пять лет.

В трудах симпозиума были опубликованы не только сами доклады (статьи на основе докладов), но также вопросы к докладчикам и их ответы. Советские доклады вопросов не вызвали. Это свидетельствовало о неудачной форме представления материалов и о необходимости знания английского разговорного языка у докладчиков (переводчика на этом симпозиуме у советских участников не было).

Статья А.А. Рогоцкого (1972 г.) на основе доклада снова оказалась самой краткой (1.5 стр.), снова — без рисунков и таблиц, снова — с обширными общими местами («Куросио наблюдалось в течение всего года у берега Японии, восточнее и юго-восточнее Японии», «Рельеф дна очень важен в формировании меандров Куросио»). Вывод статьи был всё тем же: «исследования нужно продолжать».

Автор перечислил суда ГС ТОФ, работавшие по программе и положение разрезов. Вообще-то, сведения об этом, только более подробные и информативные, требовалось представлять по каждому рейсу в CSK Newsletters. Так делали все, кроме русских. Ни по одной советской экспедиции в CSK Newsletters информации не представлялось.

После 1970 года состоялось ещё два симпозиума (1973 г. в Бангкоке и 1979 г. в Токио). Тайский симпозиум был каким-то странным. Большую часть докладов (11) сделали представители двух стран — Таиланда и Франции (два участника дали пять докладов, один из которых был на французском языке и все — по району, не связанному с Куросио и Программой). Сами статьи (на основе докладов) были очень низкого качества. Основу одной составила большая ФОРТРАН-программа, в других — простые рейсовые отчёты. Статьи совсем не редактировались. Их объём сильно разнился (от 2 страниц до 35).

Советского Национального Координатора на симпозиуме не было, а его ассистенты, приехавшие на симпозиум, докладов не представили.

Переходный (к ВЕСТПАКу) симпозиум 1979 года содержал необычно большое число докладов (соответственно, Труды симпозиума содержали более 1000 страниц). Среди них было 7 советских (один автор представил сразу три доклада, что было странно для симпозиума CSK). Обзорных докладов не было совсем, а темы некоторых докладов были далеки от Программы. Наиболее информативной публикацией был отчёт начальника Центра данных Куросио с полным списком экспедиционных метаданных (Nitani, 1980). Нужно заметить, что часть советских экспедиций в этом списке не отражена и причины этого неясны. Из списка видно, что с 1973 года экспедиционные исследования резко уменьшились. Но встречи Координаторов и их ассистентов проводились ежегодно.

Так что Программа, в основном, завершилась в 1973 году. Но её организаторы и Комитет CSK не создали итоговую монографию или серию книг по теме. Статьи были распылены в многочисленных сборниках и журналах. Было неясно, что нового было получено в результате многолетних международных исследований, были ли достигнуты поставленные задачи.

В СССР итоговыми публикациями стали два отдельных выпуска Трудов ГОИН (т. 90 и 100), один из которых — сборник статей, другой — монография. Атласов ГОИН не создал.

Зато его (Атлас изменчивости…, 1973) создала ГС ТОФ. Правда, этот атлас нельзя найти ни в одном институте, ни в одной библиотеке.

Однако обобщающая коллективная монография по теме Программы всё же появилась (Kuroshio, 1972) и до настоящего времени она остаётся главным источником сведений по океанографии района. В ней были разделы по базе данных Куросио, климатические поля, анализ меандров Куросио и библиография по теме. Книга была хорошо иллюстрирована, хорошо и широко (Токио, Вашингтон, Лондон) издана. Коллектив её авторов не был международным — только американцы и японцы. А.М. Муромцева и русских вообще в этот сборник не пригласили. Возможно, чтобы избежать ненужной задержки в подготовке и публикации.), а, может быть, и по высокомерию (американцы полагают, что успех в региональной океанографии случается только тогда, когда в дело вступают они, ну, а японцы в высокомерии дадут им фору). Но и при этом монография не была однородной. Как оказалось, качественные объёмные обзоры в монографии соседствуют с небольшими проходными статьями.

Одна из лучших обзорных статей в книге посвящена Субарктическому фронту (в Японии его почему-то называют Полярным).

В то же время Тихоокеанское отделение института океанологии АН СССР издало прекрасную по содержанию, но ужасную по полиграфическому исполнению монографию на ту же тему (Субарктический фронт Северо-Западной части Тихого океана, 1972) — рис. 9. Но, судя по отсутствию ссылок, эта книга осталась совершенно незамеченной японскими океанографами.

Такая же судьба — у Библиографии Куросио (рис. 10) с 1500 ссылками на публикациями по теме.

Большая часть приведённых там статей была неизвестна как отечественным, так и иностранным океанографам. Однако эта книга не изменила отношение авторов к чужим статьям — учёные просто игнорировали чужие (особенно иностранные) статьи по теме. В результате до сих пор не появилось сколько-нибудь заметного обзора по региональной океанографии. Лишь через сорок лет, судя по активности экспертов ВЕСТПАКа, такой обзор, кажется, появится.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Десятилетняя программа резко подняла интерес к региональной океанографии, установила новые нормы международного сотрудничества в океанографии, изменила отношение к качеству, сбору и распространению данных. На Дальний Восток страны были поставлены новые экспедиционные суда. В стране был создан центр океанографических данных. Вместе с этим прогресс в познании закономерностей в региональной океанографии был сравнительно скромным.

Программа выявила слабые стороны организации океанографии в России. Среди них: приоритет иностранных интересов, неумение концентрировать ресурсы и уменьшать ведомственную разобщённость. Участие отечественных океанографов в международных симпозиумах было ничтожным лишь из-за неумения представлять их труды.

Многие уроки Программы были учтены в программе CREAMS, но некоторые не усвоены до сих пор. Caetera desiderantur.

После Программы участие России в международном сотрудничестве по региональной океанографии резко ослабело. Заметным стало ущемление русского языка и монопольное положение английского как языка международного научного общения.

Почти все резолюции международных симпозиумов и форумов с того времени пишутся или редактируются только американскими представителями.

Программа показала не только сильные стороны советской океанографии. Она также выявила недостатки организации морской науки в СССР, слабость дальневосточных научных организаций и дала импульс их укреплению. Некоторые местные проблемы вскоре были решены.

Впервые большое внимание было уделено качеству и сохранению океанографических данных. Во многих странах впервые были созданы межведомственные Центры Океанографических данных.

ЛИТЕРАТУРА

Аноним. Куро-сио. Большая советская энциклопедия, 1937. том 35. с. 550.

Атлас изменчивости океанологических условий в системе вод Куросио. Часть 1. Владивосток. ГУ КТОФ. 1973. 170 с.

Гомоюнов К.А., Алексеев Н.Н. Руководство для производства прибрежных гидрологических наблюдений. Владивосток, УГМС восточных морей. 1935 г. 92 с.

Гришин М.Г. Исследования Морского гидрофизического института в Атлантическом океане в 1955-1979 гг. Диссертация на соискание степени к.г.н. Севастополь, 2017. 341 с.

Данченков М.А., Бондаренко О.И. Библиография Куросио. Владивосток, ДВНЦ, 1978, 99 с.

Данченков М.А., Лобанов В.Б., Соколова В.Е. К.А. Гомоюнов. У истоков региональной океанографии. Вестник ДВО РАН, 2017, №1, с. 149-159.

Куросио и прилегающие районы Тихого океана (Труды ГОИН, т. 106). Москва. Гидрометиздат. 1972. 212 с.

Павлычев В.П., Беляев В.А. Исследования ТИНРО-центра в районе Куросио в рамках международного сотрудничества. Тезисы докл. конф.по истории океанологии, Калининград, 1999, с. 193-196.

Приморский край: краткий энциклопедический справочник. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. 596 с.

Субарктический фронт северо-западной части Тихого океана. Владивосток, Тихоокеанское отделение Академии наук СССР, 1972, 133 с.

ТИНРО — 75 лет. — Владивосток: ТИНРО-центр, 2000. 377 с.

Шулейкин. Дни прожитые. М., Наука. 1972. 603 с.

Экспедиционные суда мира. М., ВИНИТИ, 1966, 401 с.

Karwowski J. The Kuro current. Bull.Academy Polska science. Ser.sci. 1963, v.11, N9, p. 507-517.

Kort V.G. Dynamics and thermohaline structure of the waters of the Kuroshio current and adjacent areas. Paris. IOC technical series. 15. UNESCO. 1977. ISBN 92-3-401526-6. с. 37-57.

Kun M.S., Gladkikh G.N., Karedin E.P. Hydrological conditions and biological characteristics of the Kuroshio waters in are 20-43N, 138-149E. The Kuroshio. Proc.CSK symposium, Ed. J.C. Marr. Honolulu, East-West Center press, 1970. p. 279-290.

Kun M.S., Natarov V.V. On the effect of certain oceanographic factors on the development of plankton in the regions of the Kuroshio stream. Kuroshio-2. Proc. CSK Symp.,Tokyo, 1972. p. 233-240.

The Kuroshio. Its physical aspects. Eds. H.Stommel, K.Yoshida. Tokyo, Tokyo Univ.press, 1972, 517 pp.

Muromtsev A.M. Reports on the USSR researches for the international program. CSK Letters, 1965, N2, p. 8-9.

Muromtsev A.M. Heat and dynamical condition of the surface layer of the Kuroshio and adjacent regions. The Kuroshio-2. Proc. of the Second CSK Symposium. Tokyo, Saikon Publ.Comp., 1972, p. 3-10.

Muromtsev A.M. Some results of investigations of dynamics and thermal structure of the Kuroshio regions. The Kuroshio. A symposium on the Japan current. Ed. J.C. Marr. Honolulu, East-West center press, 1970, p. 97-106.

Nitani S. Report of the Kuroshio data center (KDC). The Kuroshio IV. Proc.4-th CSK Symposium, Tokyo, 14-17.2.1979. Tokyo. Saikon Pub. Co., 1980, p. 994-1013.

Proceedings of Symposium on the Kuroshio. Tokyo. Oceanogr.Society of Japan and UNESCO. October 29,1963. Tokyo. Eiwa Printing Co. 1965. 66 pp.

Rogotskiy A.A. Some results of the CSK investigations carried out by R/V of USSR Hydrographical Service. The Kuroshio. A symposium on the Japan current. Ed. J.C. Marr. Ed. J.C. Marr. Honolulu, East-West Center press, 1970, p. 117-120.

Rogotskiy A.A. The results of the Kuroshio research on the CSK program, 1965-1970. The Kuroshio-2. Proc. of the Second CSK Symposium. Tokyo, Saikon Publ.Comp., 1972, p. 77-78.

Stommel H. The westward intensification of wind-driven ocean current. Trans.American Geophys. Union, 1948, v. 29, p. 202-206.

Stommel H. Some thoughts about planning the Kuroshio survey. Proc.of Symposium on the Kuroshio. Tokyo, October 29, 1963. Tokyo, Oceanogr.Soc.Japan, 1965, p. 22-23.

Sugawara K. The Cooperative Study of the Kuroshio and adjacent regions. Paris. UNESCO. IOC technical series. 15. 1977. ISBN 92-3-401526-6. p. 7-8.

Wust G. Kuroshio and Golfstrom. Berlin University, N.F., 1936, h. 29, 69 pp.(ger.)

Wyrtki K. Physical oceanography of the SouthEast asian waters. Scientific results of marine investigations of the South China sea and Gulf of Thailand, 1959-1961. NAGA Report, 1961, v. 2, 195 pp.